Георгий победоносец поражающий змея. Святой Георгий и дракон: две версии легенды. Удивительная запись из летописи

Все знают герб России с изображением всадника, поражающего копьем дракона. Но не многие задаются вопросом: "Что символизирует собой эта фигура? "

Фрагмент описания Большого Государственного Герба Российской империи (1882 г.)

“Государственный орёл держит золотые скипетр и державу. На груди орла герб московский: в червлёном с золотыми краями щите Святой великомученик и победоносец Георгий, в серебряном вооружении и лазуревой приволоке (мантии), на серебряном, покрытом багряною тканью с золотою бахромою, коне, поражающий золотого, с зелёными крыльями, дракона золотым, с восьмиконечным крестом наверху, копьём”.

Описание герба в новой трактовке

25 декабря 2000 года Президент РФ утвердил закон "О Государственном гербе Российской Федерации":

"Государственный герб Российской Федерации представляет собой четырехугольный, с закругленными нижними углами, заостренный в оконечности красный геральдический щит с золотым двуглавым орлом, поднявшим вверх распущенные крылья. Орел увенчан двумя малыми коронами и - над ними - одной большой короной, соединенными лентой. В правой лапе орла - скипетр, в левой - держава. На груди орла, в красном щите, - серебряный всадник в синем плаще на серебряном коне, поражающий серебряным копьем черного опрокинутого навзничь и попранного конем дракона".

Герб города Москвы

Что касается Герба города Москвы, столицы России, то Московской городской думой в 1995 году, было принято следующее описание Герба столицы:

"Гербом города Москвы является изображение на тёмно-красном геральдическом щите всадника - Святого Георгия Победоносца в серебряных доспехах, поражающего золотым копьём чёрного Змия".

В описании Герба Москвы уничтожаемый дракон заменен на уничтожаемого змия.

Не смотря на то, что современный герб города Москвы основан на исторической гербе, утвержденном Екатериной II 20 декабря 1781 года: "в червлёном поле Святой Великомученик и Победоносец Георгий на белом коне, поражающий копьём чёрного дракона".

В 1710-х Пётр I - первым назвал всадника на московском гербе святым Георгием.

Окончательное имя всадника как Георгий Победоносец утвердилось в связи с развитием в России геральдики и созданием городских гербов.

Герб Москвы просуществовал в таком виде вплоть до середины XIX века, когда в результате реформы в русской геральдике, проведенной по указанию императора Николая I, он был значительно изменен.

Образ всадника на российском гербе изначально не символизировал Георгия Победоносца

Многие историки утверждают, что повсеместное признание образа Георгия Победоносца на Руси, получило в начале XI века вместе с развитием христианства. Однако, археологические находки не подтверждают подобных утверждений.

Всадник, поражающий копьем дракона, использовался в течение многих столетий как составная часть державного российского герба, ещё до христианизации Руси.

Например, Великий Князь Василий Васильевич в XV чеканил монеты с изображением всадника на коне, попирающего копьем дракона. На лицевой стороне монеты изображен всадник, убивающий копьем дракона. Над всадником буквы, утверждающие, что это образ князя. На обратной стороне монеты уточняется, что это князь Великий Василий Васильевич.

Следовательно, образ всадника на коне, убивавшего копьем дракона в тот период ни в коем случае не отображал образ Георгия Победоносца.

Таким образом, личность святого Георгия, могила которого находится на территории Израиля, никакого отношения к образу всадника на Российском гербе не имеет.

Стоит принять во внимание тот факт, что католический папа Геласий в 494 году на I Римском соборе запретил упоминать имя и деяние святого Георгия Победоносца, так как на соборе было доказано, что святой Георгий Победоносец это фальсификация.

Образ Георгия Победоносца в христианстве

В христианстве Георгий-Победоносец - наиболее почитаемый святой великомученик .

Одним из самых известных чудес святого Георгия является убийство копьем дракона, опустошавшего землю одного языческого царя в Бейруте. Как гласит предание, когда выпал жребий отдать на растерзание чудовищу царскую дочь, явился Георгий на коне и пронзил дракона копьем, избавив царевну от смерти. Явление святого способствовало обращению местных жителей в христианство.

Победа над драконом, описанная в «житии святого великомученика Георгия Победоносца», согласно большинству указаний, совершена им уже после его смерти. Само «житие» написано около 1260 г.

Христианская традиция считает все чудеса Георгия посмертными, так как «Святой великий мученик, страдалец за веру Христову Георгий, чтимый небесным царем воин, который жил и по смерти, сияя великими чудесами».

Исключением является греческая редакция «Жития», где чудо победы над драконом описывается как единственное прижизненное.

Считается, что мощи святого Георгия в настоящее время находятся в греческой церкви в израильском городе Лод (Лидда), а глава хранится в римской базилике Сан-Джорджио-ин-Велабро.

Основы древних верований

Образ всадника, уничтожающего дракона исходит из древних языческих верований, которые пытались использовать теологи, для привлечения язычников в христианство.

В древнейшем мифе из "Махабхараты" языческий бог громовержец Индра, а в ряде поздних мифов Егорий, сын языческой Богини Софии Премудрой, за многие тысячелетие до возникновения христианства, вступил в смертельную схватку с зловредным драконом Вритру, который пытался иссушить землю и тем самым погубить все живое на земле.

При этом следует отметить, что, по ведической мифологии древних Ариев, бог Индра был рождён богиней, которая в индийском пантеоне богов соответствует Матери Мира гиперборейской богине Софии Премудрой.

Исходный же миф гиперборейских ариев содержит философскую парадигму о сражении бога громовержца Егория с миром зла за земные ресурсы, которые определяют, как будет жить человеческий род и будет ли жить вообще.

Именно эти древние языческие сказания донесли до нашего времени былинную повесть о "Егории Храбром", способного своим огненным копьём поразить любое зло в мире.

Православные теологи буквально кастрировали это древнее языческое верование, низведя его до уровня шоу в форме поединка за спасение царевны, которую намеревался проглотить дракон возле Бейрута.

Победа над драконом арийских воинов

Еще более весомым аргументом в пользу признания подвига Егория, сына языческой Богини Софии Премудрой, над драконом, следует считать события, которые произошли более 5000 лет тому назад.

Когда на арийские территории обрушились китайские орды под знаменами и символами Великого Дракона, объединенные силы арийских народов Руси, Индии и Персии в жесточайшей битве победили полчища китайского дракона.

Это было эпохальное событие, ознаменованное началом арийского летоисчисления, которое просуществовало до воцарения Петра Первого.

Только 20 декабря 1699 г. Петр Первый ввёл новое летоисчисление со дня рождения Иисуса Христа с разницей отсчёта в 5509 лет.

Именно тот день, когда китайские знамена с изображением дракона легли у ног арийских победителей, стал днем отсчёта в летоисчислении, которого до сих пор придерживаются староверы.

Победа арийцев над китайским драконом была отмечена в священной книге зороастрийцев "Авеста " .

Образ всадника в русских духовных былинах

Егорий Храбрый - один из главнейших архетипов земли русской, олицетворяющих справедливость, свободу, защиту, воинскую славу и доблесть.

В духовном контексте образ Егория, поражающего дракона, символизирует искоренение зла и лжи.

| Опубликовал: , посмотрело: 29 133, фото: 10

Шла последняя треть неспокойного XVIII века. Восьмой год правит Российской империей Екатерина II. Успешные военные кампании России на суше и на море заставляют Европу прибавить уважения в отношениях с этой набирающей силу бескрайней восточной страной. Отдавая должное российской воинской славе и желая одновременно усилить свое влияние на армию, «императрица и самодержица всероссийская» учреждает в 1769 году новый военный орден.

«Как Российския империи слава, - говорится в статуте ордена, утвержденном 23 ноября 1769 года, - наипаче распространилась и возвысилась Верностию, Храбростию и Благоразумным поведением воинского чина: то из особливой нашей императорской милости к служащим в войсках наших, в отмену и награждение им за оказанную от них во многих случаях нам и предкам нашим ревность и службу, также и для поощрения их в военном искусстве, восхотели мы учредить новый военный орден... Именоваться будет орден сей: военным святого Великомученика и Победоносца Георгия Орденом...»

К знакам нового ордена относились: золотой, покрытый белой финифтью крест с изображением в центре его святого Георгия, поражающего копьем дракона; четырехугольная ромбовидная золотая звезда с вензелем святого Георгия в центре и с коротким орденским девизом «За службу и храбрость»; шелковая муаровая лента с тремя черными и двумя желтыми полосами, символически означавшими цвет пороха и цвет огня.

При учреждении ордена были определены его четыре степени. Он подразделялся на Большой крест первой и второй степени и Малый крест третьей и четвертой степени. Звезда принадлежала первым двум степеням.

Далее в статуте отмечается, что «ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны» не дают права быть награжденным этим орденом. Достойны же получить его те, кто, помимо честной воинской службы, «противу неприятеля отменную храбрость или военное отличное искусство показали». Таким образом, именно фигура святого Георгия была сочтена наиболее подходящей для роли патрона и покровителя сугубо воинских дел.

Уже этот документ косвенно свидетельствует, что в облике святого Георгия удивительным образом соединились черты страждущего великомученика и мужественного воина-победоносца. Здесь примечателен уже сам по себе таящийся в фигуре святого диссонанс между христианским догматом всепрощения и бескомпромиссностью активной борьбы до победы. Не правда ли, несколько странным выглядит такое сочетание?

Если пристальнее всмотреться в страницы истории, то вовсе не случайной оборачивается эта причастность славнейшего святого великомученика к военным делам. Именно ее выделил Вольтер в подобной афоризму выразительной характеристике святого: «Георгий, вечный друг войне».

Впервые на Руси фигура святого Георгия возникает в X веке, во времена киевского князя Ярослава. При крещении князь избирает своим покровителем именно этого святого, принимает его имя и сооружает в заложенной им церкви святой Софии придел Георгию. Впоследствии, когда в 1030 году Ярослав пошел на чудь «и победи я и постави град Юрьев», он, по преданию, там же основывает церковь святого Георгия.

Позднее культ этого святого получает на Руси широкое распространение, в частности, в княжеской среде, где воинственный святой выступал как покровитель князей, особенно в их военных предприятиях. Он пришелся весьма кстати в те драматические времена, когда княжеские междоусобицы и татаро-монгольское нашествие потрясали русские земли.

Наиболее способствовал славе своего патрона основатель Москвы Юрий Долгорукий, строивший многочисленные храмы и посады в его честь. Со времени князя Дмитрия Донского Георгий становится покровителем усиливающейся Москвы.

В то же самое время, когда набирает силу культ святого Георгия, его изображения в виде пешего воина с копьем или мечом или же вооруженного всадника появляются на печатях русских князей и на выпускаемых некоторыми княжествами монетах. Начиная с XIII века сюжет с всадником, имеющим в руке копье, меч или даже сокола, получает наибольшее распространение.

Самое же примечательное состоит в том, что одновременно изображение святого на этих знаках власти начинает замещаться персонифицированным изображением князя. При этом с печатей исчезает имя Георгия, фигура святого утрачивает нимб вокруг головы и вместо него обретает корону. Святой воин превращается в светского всадника, который начинает именоваться в летописях «ездец в короне». Только теперь такой ездец уже изображает самого князя.

Удивительным примером такого превращения являются печати князя Юрия Даниловича, который правил в Новгороде всего 4 года - с 1318-го до 1322 года. Всего известно около полутора десятков его печатей, причем в большинстве случаев на лицевой стороне их изображен святой всадник с мечом. Однако князь, будучи, очевидно, весьма тщеславным человеком, со временем вводит новые печати, на которых помещается изображение «ездеца в короне», то есть уже самого князя. Примечательно, что оборотная сторона печати при этом сохраняет свой сюжет.

Со временем все эти разнящиеся деталями образы вооруженных всадников сводятся к одному, напоминающему облик Георгия-змееборца. Именно в таком виде предстает Иван III на наиболее раннем памятнике с изображением русских государственных эмблем - двусторонней красновосковой печати, скрепляющей грамоту 1497 года. Надпись на соответствующей стороне ее гласит: «Великий князь Иоан, Божиею милостию господарь всея Руси».

Государственная печать Великого князя Ивана III 1497 год

Среди монет с изображением всадника с мечом, чеканившихся в Московском великом княжестве, в конце XIV века появляются особенные экземпляры. На них можно видеть всадника, держащего в руках копье и поражающего им нечто под копытами коня. На одних экземплярах монет это нечто - голова дракона, на других - извивающийся дракон. Позднее сюжет с драконом обретает полное сходство с изображением на красновосковой печати Ивана III и становится преобладающим на монетах того времени.

А после проведенной в 1534 году реформы монетной системы стали выпускаться новые серебряные монеты. Летописец не преминул отметить это событие, упомянув также об изменении символа: «А при великом князе Василье Ивановиче бысть знамя на денгах князь великий на коне, а имея мечь в руде; а князь великий Иван Васильевич учини знамя на денгах князь великий на коне, а имея копье в руце, и оттоле прозваша денги копейныя». Так родилась копейка. Таким образом, наша российская копейка в 1984 году вполне могла отмечать свой 450-летний юбилей.

Примечательно, что на первых копейках в таком воинственном виде представлен возведенный в то время на трон малолетний младенец, лишь впоследствии ставший государем Иваном Грозным. Причем на ранних выпусках монет его изображали безбородым и только позднее, когда Ивану IV минуло 20 лет, всадник на монетах обрел бороду.

Хотя сражающийся с драконом всадник на печатях и монетах XIII-XIV веков внешне весьма напоминает широко известное изображение Георгия-змееборца, в официальных документах того времени он определенно трактуется как олицетворение великого князя или царя . И лишь позднее, уже в XVIII веке, устраняется эта двойственность в трактовке фигуры победоносного всадника на государственных эмблемах России.

Учрежденная Петром I геральдическая комиссия постановила наконец считать всадника, изображенного на государственном гербе, Георгием Победоносцем . Высочайшим указом Верховного тайного совета от 10 июля 1728 года был определен рисунок герба: «Герб государственный по-старому двуглавый черный орел... В середине того орла Георгий на коне белом, побеждающий змия, епанча и копье желтые, венец желтый же, змий черный, поле кругом белое...» Во времена Анны Иоанновны победоносный всадник с копьем на государственных эмблемах России однозначно становится святым Георгием Победоносцем.

Такое возрождение давнего образа, быть может, осуществлялось и осознанно, с целью утверждения одной из основных политических идей Русского государства- идеи преемственности власти московских князей через владимирских от киевских. И, наверное, нельзя было найти лучшего свидетельства этой преемственности, чем образ единого покровителя от Бога - святого Георгия.

Вот каким предстает он на знаке упомянутого выше военного ордена: «...изображен царства Московского герб на финифте ж, то есть: в красном поле святки Георгий, серебряными латами вооруженный, с золотою сверх оных висящею епанчею, имеющий на главе златую диадему, сидящий на коне серебряном, на котором седло и вся збруя золотая, чернаго змия в подошве щита золотым копьем поражающий».

Надо сказать, что подобный сюжет с всадником издавна входит в другую жемчужину отечественной геральдики. Как свидетельствуют исторические источники, герб Москвы - всадник, вернее, упоминавшийся выше «ездец» известен с XIV века. При его утверждении в 1856 году уже не безликий «ездец», а святой Георгий становится главной деталью герба. Его описание гласило: «В червленом щите св. великомученик и победоносец Георгий в серебряном вооружении и лазуревой приволоке (мантии) на серебряном, покрытом багряною тканью с золотою бахромою коне, поражающий золотого, с зелеными крыльями, дракона золотым, с осьмиконечным крестом наверху, копьем».

Такое сверкание красок отличает фигуру Георгия Победоносца не только на этой официальной эмблеме. И на церковных иконах он предстает перед нами в сиянии ярких и светлых тонов, являя собой самого, так сказать, нарядного святого.

Писатель Е. Дорош, передавая свои впечатления от иконы «Чудо Георгия о змие» из-под Шенкурска, восхищался «слегка золотящимся фоном, подобным освещенному утренним солнцем песку на берегу теплого моря, и почти летящим на белом коне юным рыцарем... сочетанием по преимуществу желтого, белого и красного цветов, образующих как бы поток света, излучаемого поверхностью сравнительно небольшой иконы».

Чудо Георгия о змие. Первая половина XV в.

Эта сияющая цветовая гамма, соразмерность частей и необычайная динамика изображения, наконец, драматичность сюжета, сливаясь, придают ему глубину символа. «Красный плащ Георгия - это традиционный атрибут мученика, пролившего свою кровь... Но красный плащ развевается в иконе, как знамя, трепещет, как огненное пламя, - он наглядно выражает «пламенную страсть» героя, и по контрасту к плащу белый конь выглядит как символ душевной чистоты. Вместе с тем своим силуэтом всадник сливается со знаменем, и оттого фигура его кажется как бы окрыленной...» Так писал об иконе «Чудо Георгия о змие» глубокий специалист и знаток, известный советский ученый М. В. Алпатов.

В церковном календаре день святого Георгия - весенний Юрьев день - приходился на 23 апреля (по старому стилю). К этому времени в средней полосе России, а тем более на юге уже появляется первая трава, и после долгой зимы крестьянин выгонял свою скотину в поле. Для крестьянина это был один из важнейших моментов его земледельческого цикла. Переживший зиму скот как бы передавался в этот день из рук человека на попечение природы со всеми ее добрыми и злыми силами.

А скот для крестьянина-земледельца значил очень многое. Надо ли говорить, что лошадь еще каких-нибудь сто лет назад составляла на Руси всю энергетическую базу земледелия (без которой оно вообще невозможно), да и корова была по-своему незаменима, давая молоко, мясо, наконец, весьма ценившийся навоз.

С первым выгоном скота в поле было связано множество древних народных обрядов, примет, заговоров, пословиц, загадок. На Егория коров и остальных животных выгоняли в поле вербой, срезанной в вербное воскресенье, приговаривая при этом добрые пожелания своей скотине и как бы передавая ее под охрану святому. Ведь он согласно народным поверьям являлся не только покровителем домашнего скота, но и повелителем волков.

Считалось в народе, что без приказа Егория волк не мог тронуть ни овцы, ни коровы. «Что у волка в зубах, то Егорий дал!» - говорит пословица. Вместе с тем существовал также особый охранный ритуал, во время которого совершался, как говорили, «обнос скота». Этот обряд надлежало исполнять истово и торжественно.

Известна интересная запись такого ритуала, сделанная учеными в Чухломском районе Костромской области. Вот что сообщает информатор, сам когда-то бывший свидетелем подобного обряда:

На Егория у нас всегда скот обносят. Утром священной вербочкой выгоняют коров, овец, телят, коз в поле. Пригонят и ждут обносчика. Приходят и бойцы с ружьями. Вот дед придет, и начинают. В решете жито, образ Георгия Победителя, замок с ключом, обкосок. Он начинает идти против солнца. Доходит до того места, откуда пошел, останавливается, крестится, решетом и иконой крестит стадо и читает про себя: «Господи, благослови меня, Василия раба, обнести своих милых животов. Не я обношу, а прошу Господа Бога Иисуса Христа, Николая Чудотворца и Егория Победоносца. Святые мои апостолы, обнесите моих милых животов, обнесите их железным тыном, обтяните их медной проволокой, покройте пеленой святой, нетленной ризой... Спаси, Господи, от огня, от воды, от лютого зверя, от ползучего змея и от волшебных стихов, чтобы лютый зверь не видел бы своим зорким глазом, не слыхал своим чутким ухом реву коровьего, блею овечьего и боялся бы голосу человечьего. Аминь!» Как скажет: «Аминь!» - так бойцы из ружей стреляют. И так три раза. Как скажет третий раз, так и садится на землю, и ему подкатывают крашеные яйца. Боятся за скот: кормят, кормят зиму, да вдруг волк съел...

Где, в каких церковных наставлениях расписаны такие подробности этого удивительного обряда? Будто древний языческий волхв или шаман, заклинающий добрые и злые силы природы, предстает перед нами в облике деревенского деда-обносчика. Свойственные ритуалу «обноса скота» отдельные приметы христианства и даже неологизмы (медная проволока и пр.) не могут заслонить его исконной языческой сущности.

В иных местностях, где она уже безвозвратно утрачена, в Егорьев день, как сообщают другие информаторы, «в поле выносили стол, ставили икону, и попы служили молебен». В настоящее время все эти обряды совершенно исчезли, и разве что какая-нибудь старушка по традиции выгонит свою корову в поле вербочкой.

Исстари сложились и ежегодно на протяжении веков повторялись подобные магические ритуалы, и отцы церкви весьма искусно связали такой переломный, значимый день с именем победоносного святого. Наверное, нельзя было найти более действенного христианского покровителя и защитника в этом крестьянском деле, равно как, сделав этот шаг, нельзя было более тонко и ненавязчиво способствовать славе и популярности Георгия Победоносца.

Поэтому естественно, что с введением христианства на Руси культ святого Георгия, как бы привитый на дикую поросль поверженного древа язычества, быстро заместил собой почитание древнейших дохристианских покровителей земледельца-язычника. Уже Софийская летопись под 1471 годом называет святого не по-книжному, а по-народному Егорьем Храбрым.

И каких только славных деяний не числили за ним! В заговорах Егорий вместе с Царицей (т. е. Богоматерью) ограждает скот тыном, вместе с Зосимом и Савватием покровительствует пчеловодству, ограждает растения от червей (для чего икону святого надлежало поместить на восточной стороне зеленеющего сада), является помощником на охоте, охраняет в пути от вора.

В Древней Руси Георгий почитался как «пленных освободитель и нищих защититель», как заступник от воров и разбойников. Отправляющийся в дальний путь обычно произносил «егорьевский заговор». Н. Гринкевич, из книги которого «Строки, имена, судьбы...» почерпнуты некоторые упоминаемые здесь факты, приводит текст такого заговора:

Едет Егорий храбрый на белом коне,
Златым венцом украшается,
Булатным копьем подпирается,
С татем ночным встречается,
Речью с ним препирается:
- Куда, тать ночной, идешь?
- Иду я людей убивать, Купцов проезжих добывать.
- А Егорий удал,
Ему дороги не дал,
Православных обороняет,
В пути-дороге сохраняет!

Все это так. И воинственный правитель, и смиренный земледелец, и многие другие, нуждающиеся в чужой отваге и защите, и даже умудренный наукой искусствовед могут найти в образе Георгия Победоносца какие-то свои, близкие им грани. Но не пора ли, однако, взглянуть на фигуру святого Георгия глазами ее творца и созидателя - глазами христианской церкви? Ведь именно она, приняв под свое покровительство столь красочный образ и причислив его к сонму святых, положила начало расцвету культа этого великомученика. Что же могут поведать о нем христианские богословы?

Культ Георгия Победоносца был перенесен на Русь (да и вообще в европейские края) вместе с христианством из Византии. Именно в этом восточном центре Римской империи где-то около IV века появляется фигура святого великомученика Георгия. Самое раннее сказание о его жизни и подвигах относится к V веку нашей эры. На него ссылается в своем «Похвальном слове» автор «Великого канона» Андрей Критский, оно же использовано известным собирателем и пересказчиком древних житий святых греческим патрицием и магистром Симеоном Метафрастом. Именно на Метафраста ссылается энциклопедия Брокгауза и Ефрона в своей краткой биографической справке о святом Георгии.

Житие святого повествует о том, что во времена гонений на ранних христиан ко двору императора Диоклетиана является юный военный трибун Георгий, родом из Каппадокии, и на собрании высших имперских чинов объявляет себя христианином. Словесные увещевания и попытки придворных лиц и самого императора заставить знатного юношу отступиться от своего решения не имеют успеха. Тогда Георгия согласно нравам того жестокого времени подвергают мучениям, но он, как повествует предание, с божьей помощью укрепляется духом и на деле доказывает чудотворную силу христианской веры.

Когда его пытаются загнать копьями в тюрьму, острие копья сгибается, точно оловянное, едва коснувшись тела. В темнице на Георгия надевают оковы и кладут на грудь огромный камень. Тщетно... На другой день его привязывают к утыканному мечами колесу, чтобы, вращая последнее, разодрать таким образом его тело. Безрезультатно... Затем надевают горящие, с торчащими внутрь гвоздями сандалии, бьют палками по устам, бичуют воловьими жилами...

Георгий стойко выдерживает все мучения, остается невредимым и продолжает творить чудеса. Как повествует сказание, он обращает в христианство жену императора Александру, придворного мага Афанасия и еще нескольких менее именитых личностей. Войдя в храм Аполлона, Георгий вынуждает его сознаться, что тот не бог, попутно исцеляет вола и совершает еще немало подобных славных дел. Терпение Диоклетиана, однако, исчерпывается, и он велит казнить Георгия и его новоявленных соратников-христиан. Хотя Георгию удавались чудеса, казнь, как ни странно, более удалась Диоклетиану. Согласно сказанию это совершилось 23 апреля 303 года н. э.

А дальше оживает легенда, знаменитое «Чудо Георгия о змие». Именно эта история принесла Георгию славу Победоносца. В одной из версий легенды говорится, что однажды Георгий оказался в городе Ласия, во владениях царя Сельвия, идолопоклонника, нечестивца и гонителя христиан. Вблизи города, в озере, поселился чудовищный змий, который стал пожирать горожан. Военные кампании Сельвия против ужасного змия не имели успеха, и население принялось роптать.

По решению царя горожане согласились день за днем отдавать на съедение змию своих детей с тем, что последней жертвой станет дочь царя. Но вот настал и ее черед...

В это время проезжавший мимо Георгий решил напоить своего коня, увидел у озера плачущую деву, разговорился с ней и узнал о ее беде. Попутно он дипломатично выяснил, что девушка, царь - ее отец и все жители города поклоняются идолам, и, стало быть, представился удобный случай, сотворив чудо, обратить здешних жителей в христианство. Божественный глас одобрил его решение.

И когда показался змий, Георгий со словами: «Господь Бог мой, погуби ужасного змия, чтобы уверовали эти неверные» - бросился навстречу чудовищу, и то упало к его ногам. С помощью девицы Георгий связал чудовище, привел его в город, показал народу и предложил всем уверовать в истинного бога, давшего человеку чудесную силу победить змия. Когда горожане закричали: «Веруем в отца, сына и святого духа, в единосущную и нераздельную троицу!» - чудовище было убито, а царевна возвращена своему отцу.

Георгий же, как говорится в легенде, с помощью архиепископа Александрии «в пятнадцать дней окрестил царя, его вельмож и весь народ, примерно двести сорок тысяч человек». Как неотразимы эти конкретные цифры и какая искусная рука вставила их в текст легенды! Своей трезвой материальностью они как бы набрасывают покров реальности на остальные события легенды. Чудо почти обретает некие физические размеры и оттого становится правдоподобнее.

Легенда эта странным образом вытесняет в дальнейшем из народной, да и церковной памяти все остальные чудеса и эпизоды жития великомученика. Она освобождается со временем от избыточных деталей, перерастает рамки христианства и, обретя величие символа, становится неотъемлемой частицей общечеловеческой культуры.

Впрочем, ничего странного в этом преображении может и не быть. Если окинуть внимательным взглядом всю освященную церковью биографию святого Георгия, то большинство составляющих ее эпизодов ограничивается традиционными для подобных биографий христианских святых рамками мученичеств и чудес. Порой они кажутся позаимствованными у других христианских святых. И только «чудо о змие» стоит особняком и принадлежит единственно этому христианскому святому.

Более того, создается впечатление, что житие святого Георгия появилось отдельно от легенды о битве Георгия со змием, одновременно с ней или даже позже ее . И что отцы христианской церкви по-своему распорядились доставшейся в наследство христианству от языческой эпохи фигурой змееборца, приписав к уже существовавшему образу приличествующее христианскому святому житие. Согласно мнению некоторых ученых так или примерно так змееборец и победоносец языческих времен стал святым великомучеником Георгием, символом победы христианства над язычеством, а позднее - символом победы церкви над ересью.

Но, быть может, существовала такая реальная историческая личность, которую можно и даже следует отождествить с Георгием Победоносцем? Историки церкви и богословы приложили немало труда, «пытаясь рассеять мрак, окружающий начало пресловутой легенды», как сказал об этих поисках историк и литературовед прошлого века А. Кирпичников.

В конце концов нашлась подходящая фигура епископа александрийского Георгия, принявшего насильственную смерть от язычников во второй половине IV века. Но эта кандидатура вызвала серьезные возражения историков. Возникали и другие, отвергнутые впоследствии версии. Реальный исторический предшественник Георгия-змееборца не находился.

Вольтер со свойственной ему отрезвляющей иронией подвел итог этим поискам в своих комментариях к «Орлеанской девственнице». «Наш святой Георгий-каппадокиец, - писал он, - полковник на службе Диоклетиана, замученный, как говорят, в Персии, в городе Диосполе. Но так как у персов не было такого города, то позднее стали считать, что он был замучен в Армении, в городе Митилене. В Армении нет Митилены так же, как нет Диосполя в Персии. Но, во всяком случае, установлено, что Георгий был кавалерийским полковником, ибо его конь при нем и в раю».

Многие исследователи в прошлом пытались найти земные истоки легенды о Георгии Победоносце, отталкиваясь от причудливой внешней канвы сложившейся истории святого. Скрупулезно сличались различные редакции легенды, отыскивались в мифологии разных народов внешне схожие двойники Георгия, проводились эффектные, но поверхностные параллели. Образ Георгия связывался то с Персеем, то с персидским Митрой, то с героем древнегреческих мифов Беллерофонтом, укротившим крылатого Пегаса, и еще со многими другими божествами и персонажами мифов.

В работах советских ученых (В. Н. Лазарева, М. В. Алпатова и других) показано, как с изменением конкретной исторической обстановки менялись общественные отношения и соответственно возникал новый оттенок, новая ипостась популярного образа. Так было и в Византии, так было и на Руси.

Между тем согласно одной из высказанных учеными версий о происхождении «Чуда о змие» следы легендарного Георгия-змееборца из Византии ведут нас прямо к египетским христианам - коптам. Наименование это утвердилось за египетскими христианами со времени покорения Египта арабами. Завоеватели отмечали этим именем египтян, оставшихся верными христианству, от египтян, принявших ислам.

Как известно, копты занимают в истории христианской церкви особое место. Их богатая и пока еще недостаточно изученная культура является как бы переходным звеном между культурным наследием язычества Древнего Египта, Греции, Рима и культурой христианской Византии. На то были свои исторические причины.

В 332 году до н. э. войска Александра Македонского завоевывают Египет, открывая тем самым новую страницу истории древней страны. После смерти великого полководца Египет был отдан одному из греческих военачальников - Птолемею I и в течение трех с половиной веков испытывал сильное греческое влияние. Затем в 30 году до н. э. страна попадает под власть Рима, а в 395 году входит в состав Византийской империи.

Вот эти семь веков и составляют период Греко-Римского Египта, эпоху, когда в горниле истории смешиваются и переплавляются три великие древние культуры. Именно в этот период возникает христианство и вбирает в свою нарождающуюся мифологию наиболее привлекательные языческие образцы.

Как отмечал известный русский ученый-историк Б. А. Тураев, «копты показали себя достойными потомками охотников писать египтян». Вероятно, поэтому заложенные ими в Египте первые христианские монастыри стали центрами производства христианской литературы и зарождающейся иконографии. «Высокое развитие египетского искусства, - писал выдающийся исследователь истории религии Н. П. Кондаков, - и на его месте эллинистического в первых трех веках указывает само, где надо искать первые шаги греко-восточной христианской иконографии».

Из стен монастырей выходят и расходятся по всему христианскому миру не только переводы Библии, апостольские постановления, творения святых отцов, но и многочисленные произведения оригинальной литературы - апокрифы, акты мучеников, рассказы о монахах и деяния соборов. «Последние три группы, - замечает Б. А. Тураев, - большею частью не менее апокрифичны, чем первая, и все четыре гораздо ближе стоят к древнеегипетской литературе, чем к Библии».

Вот тогда-то и появляются образы коптских конных святых, среди которых особенной популярностью пользовалась фигура всадника на белом коне, поражающего копьем зверя. «Эта тема, - указывал исследователь христианского Египта В. Г. Бок в своей глубокой работе «О коптском искусстве», - очень известна в языческом мировоззрении египтян и изображала Горуса, поражающего Тифона, убийцу отца его». Образ победоносною воина, поражающего змея, встречается не только в литературных сказаниях, но и в замечательных памятниках материальной культуры той эпохи, которые известны ученым как коптские ткани.

Одним из красивейших образцов этих творений коптских мастеров является ткань с изображением святого Георгия на коне из собрания Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина. Вот как передается в описании-каталоге собрания впечатление от этого сотканного почти полторы тысячи лет назад чуда: «Контрастно составленные краски достигают ослепительной яркости... Сияющие тона: белый, красный, желтый, голубой - буквально ошеломляют своим радостным, ничем не сдерживаемым звучанием». Не правда ли, как будто здесь вновь ожили приведенные выше слова восхищения, высказанные Е. Дорошем под впечатлением русской иконы «Чудо Георгия о змие»?

В собраниях Эрмитажа и Музея изобразительных искусств имени Пушкина имеются и другие подобные образцы коптских тканей. Хотя некоторые детали изображения Георгия на тканях и на иконе, упоминаемой Е. Дорошем, не совпадают, преемственность сюжета не вызывает сомнений.

Из тех же египетских христианских источников исходит и самое раннее и наиболее любопытное изображение, в котором зримо проявляются черты Георгия Победоносца. Это принадлежащий собранию Луврского музея ажурный барельеф, который датируют V веком. На барельефе представлен традиционный сюжет с Георгием Победоносцем - всадник на коне поражает копьем дракона.

Однако самое примечательное состоит в том, что всадник показан с головой сокола, а дракон - в виде крокодила. И, стало быть, на барельефе изображена сцена популярнейшего в Древнем Египте мифа о битве сокологолового бога Гора с носителем всяческого зла Сетом, которого обычно представляли в виде змея, крокодила или гиппопотама.

Копты. Рельеф с изображением бога Гора, пронзающего копьем крокодила.
Камень. 4 в. Лувр. Париж.

Возникновение мифа «Сказание о Горе Бехдетском, крылатом солнце» относится к отдаленнейшим временами истории Древнего Египта, когда происходило объединение Севера и Юга страны в одно государство. Гор Бехдетский предстает в этом мифе как патрон объединенной страны, покровитель фараонов. В полной титулатуре фараонов, состоявшей из пяти обязательных имен, третьим идет имя фараона как золотого Гора.

Поскольку в религиозных представлениях египтян фараоны считались сыновьями верховного бога Египта - солнечного Ра, Гор объявляется старшим сыном Ра и становится верным и грозным защитником солнечного бога от всяческих врагов.

Этот религиозный миф очень быстро приобретает политический характер и играет исключительную роль в поддержании и возвышении авторитета фараона, особенно при возникновении неблагоприятных для страны внешних политических обстоятельств или внутренних смут. Полный текст мифа о Горе Бехдетском высечен на внутренней стороне западной стены главного храма Гора, который находится в Эдфу.

В этом храме, сооруженном при Птолемеях, совершались в честь Гора мистерии - своего рода драматические представления, в которых принимал участие сам фараон. «Да сотворит это царь, - говорится в тексте, - когда случится тревога и мятеж!.. Тогда да скажет сам царь: «Я мститель бога, вышедший из Бехдета, и имя мое - Гор Бехдетский!»

Там же можно видеть изображение Гора, побеждающего врагов. Коня на этом рельефе, естественно, еще нет, ибо лошадь была неизвестна египтянам вплоть до нашествия Александра Македонского. Гор стоит в ладье и поражает копьем чудовище в воде - крокодила. А вот текст гласит следующее: «Придите и взгляните на Гора на носу его ладьи, подобно Ра, когда он сияет на горизонте, одетый в зеленое одеяние, одетый в красное одеяние, покрытый его украшениями, Белая и Красная короны прочно посажены на его голове...»

Вероятнее всего, именно таким увидели своего будущего Победоносца копты. И, водрузив его фигуру на коня, как это принято было в Древнем Риме при сооружении статуй прославляемых императоров, сотворили неувядаемый образ поражающего дракона Георгия.

Остается добавить, что в еще более древних египетских сказаниях уже не Гор, а сам Ра - солнечный бог выступает в качестве славного воина и побеждает своих врагов, имеющих обычно облик гигантского змея. В разных центрах Египта повторялась эта легенда, и в зависимости от вида главного почитавшегося в этой местности божества Ра принимал облик то сокологолового воина, то ихневмона, а то и... огненно-рыжего кота!

Один из таких мифов отражен в 17-й главе сборника древнеегипетских магических заупокойных текстов - так называемой «Книги Мертвых». Рисунок виньетки к этой главе передает кульминационную сцену мифа: под сенью густого зеленого дерева огненно-рыжий кот отсекает мечом голову змею. Пояснение в тексте гласит: «Я, этот великий кот, который сражался при сикоморе в Гелиополе, в ночь битвы, тот, который сторожил виновных в день истребления врагов вседержателя... Что это? Великий кот, который сражался при сикоморе в Гелиополе, это сам Ра». Известны и другие подобные древние тексты, повествующие о великих сражениях со змеем.

Как писала глубокий знаток истории и искусства Древнего Египта М. Матье, «образ солнца - победоносного воина сначала пешего, а позднее всадника, впоследствии в сильнейшей степени повлиял и мифологически и иконографически на создание в христианском Египте многочисленных культов святых всадников-победоносцев: Сисинния, Фиваммона, Феодора и других...»

Копты, переняв у древних египтян сюжет одного из наиболее впечатляющих религиозных ритуалов, дополнили его новыми, восточными и римскими элементами, развили сообразно своим творческим склонностям и сотворили в итоге апокрифическую легенду о конном святом Георгии. Богатая фантазия коптов расцветила легенду многочисленными, подчас весьма вольными по содержанию эпизодами жития святого, а римский обычай увековечивать императора в виде конной статуи подсказал им достойный внешний облик святого.

Очевидно, в ранних, преимущественно устных вариантах апокрифа уже имелось и «чудо с драконом». В таком первоначальном виде легенда содержала в себе, как писал В. Н. Лазарев, «много нелепого, зазорного и фантастического», что не мешало (а может быть, и способствовало) ее огромной популярности.

Вот этот весьма известный в среде первых христиан апокриф, по-видимому, и обратил на себя внимание церковных деятелей Византии в конце V века. То был период близившейся полной победы христианства над еще сопротивлявшимся язычеством, и в моде, если позволительно так выразиться, были святые, принявшие мучения за новую веру. Ведь идея мученичества составляет один из краеугольных камней идеологического фундамента христианства.

Византийская церковь не прочь была пополнить довольно еще редкие ряды святых мучеников такой популярной фигурой, как Георгий. Но для этого следовало основательно переработать апокриф - опустить сомнительные или не отвечающие требованиям момента эпизоды и привести житие в более или менее канонизированный вид, сохранив все же кое-какие индивидуальные черты из первоначального апокрифического облика Георгия. Так и было сделано.

При этом ушли в тень многие сочиненные коптами фантастические эпизоды его жития, и вместе с ними, очевидно, было изъято из жития неуместное по тем временам «чудо с драконом». Взамен были добавлены некоторые благостные подробности о юности Георгия, да еще придан лик мученицы его матери. Как видим, переработка не была радикальной. Она свелась к изъятию отдельных эпизодов и развитию не разработанных коптами деталей. Однако даже такой исправленный и дополненный вариант жития настолько сохранил первоначальный апокрифический дух, что был подвергнут официальному осуждению и едва ли не запрету. Но и это ничуть не уменьшило популярности образа святого Георгия.

В последующие годы, по мере усиления влияния и роли христианской церкви, велось дальнейшее редактирование жития. Оно сводилось опять-таки к изъятию наиболее сомнительных коптских элементов и постепенному переходу от ставшей менее актуальной к тому времени идеи святости через мученичество к набирающей актуальность идее святости через чудотворчество. Времена мучеников прошли, победившему христианству теперь понадобились веские доказательства могущества новой веры. Ничто лучше чудес, творимых святыми, не подходило для этой роли.

Вот тогда-то святой мученик Георгий становится чудотворцем. Постепенно в его житии нарастает арсенал демонстрируемых им чудес - сначала добавляется три, а затем еще шесть чудес. Наконец около VIII века одним из последних в этой серии возникает в официальной версии «чудо с драконом».

Но самое примечательное состоит в том, что в характере творимых святым чудес, да и во внешнем облике его явственно нарастают военные мотивы. Утратив крест мученика, святой Георгий превращается сперва в пешего воина с копьем или мечом в руке, а затем уже становится конным святым и змееборцем.

Весь этот период быстрой трансформации образа Георгия совпадает с важными событиями в истории Византии. В IX-X веках рабовладельческий уклад сменяется феодальным. К власти приходит и правит в течение двух веков Македонская династия, почти все императоры которой известны как выдающиеся полководцы.

Воинственная империя энергично наступает на соседние страны, ведет нескончаемые войны с сарацинами и подчиняет себе все новые земли и народы. Захвачена северная Сирия, завоеван Крит, разрушено болгарское царство, присоединена Армения... Попутно византийскими императорами подавляется ряд народных восстаний в покоренных странах. В охране растянутых границ империи и столкновениях с мобильными кочевыми народами все большую роль начинает играть конный воин.

Естественно, что в этих условиях прежние немощные святые мученики выглядели весьма неубедительно в качестве божественных патронов военного промысла. Усилившейся военной знати, армии да и самому воинственному императору потребовались более действенные святые покровители. Вот здесь-то появляется и выходит на идеологическую арену целая плеяда «святых воинов», Среди которых был и знакомый нам Георгий.

И хотя еще в начале IX века патриарх Никифор наложил запрет на все ранние редакции жития святого Георгия, византийская церковь в конце концов вынуждена была молчаливо принять в свой идеологический арсенал древний коптский образ конного святого, победоносно попирающего дракона. Такова была объективная историческая потребность времени.

Любопытно, что на Западе почитание Георгия, вера в него как в защитника воинов особенно утвердились во времена крестовых походов. Как отмечает Н. Гринкевич в упоминаемой выше книге, «Строки, имена, судьбы...», «Ричард I Львиное Сердце, участвовавший в третьем крестовом походе, все свои победы объяснял покровительством Георгия Победоносца».

По статуту Генриха VIII, 23 апреля 1522 года Георгий был избран покровителем старейшего английского кавалерского ордена Подвязки. Оксфордский собор постановил праздновать в Англии его день 23 апреля.

«В моем собрании, - пишет Н. Гринкевич, - хранится несколько старинных серебряных и медных георгталеров, впервые появившихся в XVI веке в Германии и затем быстро распространившихся по всей Западной Европе. Это - амулеты, талисманы, носившиеся главным образом воинами и моряками, верившими в их чудодейственную спасительную силу. На лицевой стороне георгталеров чеканилось изображение Георгия, поражающего копьем дракона, и надпись: «S. Georgius equitum patronus» - «Святой Георгий покровитель всадников (воинов)».

Весьма примечательной и несколько иной по своему характеру представляется эволюция идейного содержания образа Георгия на Руси. К тому времени, когда культ этого святого переносится на Русь, становление его в Византии в общем-то завершилось. В последующие века существования империи образ Георгия, обретая отмеченную выше тональность, в принципе меняется мало. На Руси же, попав на новую историческую почву, культ святого Георгия начинает свою новую жизнь.

Ярослав, перенимая у византийских императоров их высший символ могущества - божественного патрона, как бы перенимал с этим своим новым христианским покровителем и частицу мощи, авторитета и блеска византийской державы. Здесь неуместны были различные сомнительные апокрифические варианты жития Георгия. Поэтому, вероятно, в наиболее ранних известных на Руси изображениях святого он предстает в том виде, какой был официально принят византийской церковью, - как пеший воин с копьем (либо мечом) и со щитом.
Выдающийся образец такого живописного лика Георгия представлен в иконостасе Успенского собора Московского Кремля. В нижнем ряду пятиярусного иконостаса размещены замечательные произведения иконописи XII-XVII веков, написанные в Москве специально для кремлевских соборов, а также привезенные московскими великими князьями и царями из других древних центров русской художественной культуры.

Среди них особенное внимание обращает на себя икона святого Георгия XII века. Вот какой предстает она в описании специалиста-искусствоведа: «Фигура Георгия широкоплечая, с крепко поставленной головой, с крупными, сильными руками. В правой руке он держит копье, в левой меч. Лицо его светлое, с румянцем, красными губами и огромными миндалевидными глазами, которые смотрят строго, пристально и спокойно. В этом образе художник воплотил народный идеал воинской доблести и мужества...»

Святой Георгий. XII в. Успенский собор Московского Кремля.

Вместе с тем, желая, как отмечает В. Н. Лазарев, «высвободить этот культ из-под ревнивой опеки греческого духовенства», Ярослав приурочивает день святого Георгия к 26 ноября и вводит новый русский праздник, какого не знала византийская церковь. Это был знаменитый осенний Юрьев день, как бы закрывавший собой сезон земледельческих работ. Он играл немаловажную роль в крестьянской судьбе, ибо лишь после осеннего Егория (как именовался день в народе), завершавшего все полевые работы, разрешался переход крестьян от одного землевладельца к другому.

Как известно, указ Бориса Годунова о прикреплении крестьян к земле отменил эту давнюю привилегию. Указ Бориса Годунова известен сейчас лишь историкам, но отзвуки его сохранились в народной памяти в виде поговорки «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!».

Но и апокрифический вариант жития святого Георгия, включающий «чудо с драконом», довольно рано, едва ли не при Ярославе, проникает на Русь. И вот он-то, вернее, стоящее особняком впечатляющее «Чудо Георгия о змие» обретает на Руси необыкновенную популярность, а весьма скоро- и официальное признание. Тому были свои исторические причины.

И в домонгольский период, и во время татаро-монгольского нашествия, и позднее в истории Руси немало было кровопролитных междоусобиц и битв с врагами. Во всех этих ратных делах наиболее достойным божественным покровителем князей и феодальной знати на Руси, естественно, становился святой воин и победоносец Георгий. Да и пример Византии, и дальновидный первоначальный шаг Ярослава являли собой убедительные свидетельства тому.

Неудивительна поэтому активность, с какой распространяется официальный культ святого Георгия, о чем уже упоминалось ранее. Но на Руси, где конь составлял основу землепашества, а конный всадник особо ценился в сражении, уже не пеший воин Георгий, а конный Георгий-змееборец представлялся более мощной и притягательной фигурой.

С другой стороны, искоренение церковью язычества, низвержение прежних кумиров, с которыми так или иначе связывалось мировоззрение народа, создали некую идеологическую пустоту. Предназначавшиеся для ее заполнения образы новых богов не могли в своем готовом, так сказать, застывшем виде возместить эту утрату и стали переиначиваться на местный лад. Так было и с фигурой святого Георгия.

В истории, пожалуй, любого народа встречается немало свидетельств о силах зла, подавлявших людей. В их число могли входить и чуждые человеку силы природы, но главными все же являлись социальные силы зла - всякого рода угнетатели и поработители народа.

Обидчиков бывало достаточно, защитники же существовали скорее в мечтах, и простому человеку оставалось полагаться если не на собственные, то на чудесные силы добра.

Он стремился воплотить свои мечты о мудрой силе, доброте и справедливости в конкретных, понятных ему и близких, но все же чуточку сказочных ликах богатырей, витязей, карающих зло и восстанавливающих справедливость. Ими полны сказки, былины, предания.

И вот когда на Руси, лишенной языческих богов, утверждается культ святого Георгия, то не покровительствующий князю святой пеший воин, а полнокровный апокрифический змееборец и победоносец привлекает внимание и симпатии народа. Проникшее вместе с духовными стихами «Чудо Георгия о змие» становится как бы центром притяжения и кристаллизации традиционных народных представлений о добром герое-защитнике и заступнике.

Фигура Георгия Победоносца не только вбирает в себя черты таких былинных богатырей, как Добрыня Никитич и Илья Муромец, но и замещает близких по характеру и духу древних поверженных богов. Полагают, что языческий Хорс - солнечный конный бог славян уступил Георгию Победоносцу свой небесный пьедестал. В конечном итоге не церковный статичный пеший воин утонченного вида, а по-крестьянски обстоятельный конный богатырь, энергично попирающий всяческое зло, становится подлинным народным героем и входит в культурное достояние народа.

Естественно, что ореол доблестного воина, славного витязя, борца за правду, заступника и защитника придал необыкновенную привлекательность лику Георгия Победоносца и способствовал широкому распространению его культа в народе. «Любимыми иконами в русском быту, - пишет Василий Белов в своей книге «Лад», - помимо Спаса, считались образы Богоматери... Николая-угодника... и, наконец, образ Егория, попирающего копьем змия (заступник силой оружия)».

Есть два примечательных момента в этом стихийном состязании официальной и народной линий образа Георгия, красноречиво говорящих о том, что победу одержала в нем именно народная линия. Церкви же пришлось считаться с результатами этого выбора, дабы не утратить вовсе из своего актива не по-христиански воинственный, но привлекательный образ.

Во-первых, в духовных стихах, с которыми «Чудо Георгия о змие» широко распространилось по Руси, Георгий неизменно поражает дракона духовным оружием- словом, но никак не физически, не материальным копьем. Эта первоначальная церковная трактовка Георгия Победоносца не отвечала сложившимся в народе героическим представлениям о заступнике и была соответственно переработана. На подавляющем большинстве появившихся позднее икон Георгий уже по-богатырски владеет копьем, не применяя более словесного оружия. Здесь можно увидеть принципиальную по своему характеру уступку церкви народным чаяниям.

И во-вторых. Установленный Ярославом день церковного праздника святого Георгия - ноябрьский день глубокой осени - никак не соотносился с теми чертами, какие народ ожидал увидеть в образе Георгия - покровителя земледельца и скотовода. Момент, когда такое покровительство требовалось и могло проявиться наиболее ощутимо, соответствовал весне, но никак не глубокой осени.

Именно весна - время первого выгона скота в поле после длительной зимовки - связана была с наибольшими опасностями для главного и наиболее уязвимого достояния крестьянина - его скота. К этому времени исстари был приурочен ряд древних языческих обрядов, которые отнюдь не исчезли с введением христианства. Очевидно, церкви пришлось считаться и с этим обстоятельством, и праздник святого Георгия наиболее торжественно стал отмечаться все же весной - в апреле (по старому стилю).

Характерно, что энергичный эпический, народный облик Георгия Победоносца утвердился на Руси в тревожные времена, когда перед лицом всеобщей беды наиболее остро ощущалась потребность в чудесном защитнике и охранителе. Но уже с конца XV века, с переменой исторической обстановки, начинает меняться и внешний облик святого Георгия.

Набирает силу новгородская иконописная школа. А Новгород, избежавший губительного и разорительного нашествия, не испытывал столь жгучей потребности ни в реальном, ни, похоже, в божественном покровителе. При взгляде на новгородские иконы того времени создается впечатление, что церковь наконец-то смогла овладеть инициативой и несколько приглушить излишнюю воинственность характера святого.

Вновь (спустя несколько веков!) возникает аскетическая фигура пешего Георгия-воина, но при этом она становится изящней и декоративней. Вместе с тем и образ Георгия-змееборца сохраняется (ведь при всем желании его уже невозможно изъять из культурного наследия народа), но теряет свою мощь и жизненность и делается утонченней, камерней.

Впрочем, история всему определяет свое место. В наши дни лишь специалисты да дотошные посетители музеев обращаются к этим бледным копиям могучего образа, порожденным дисциплинированной фантазией мастеров прошлого. В памяти же народа живет образ эпического богатыря Георгия Победоносца, легендарного защитника, карающего всяческое зло, - высший символ активного добра.

И все же наш рассказ о нем будет неполным, если не упомянуть о двух российских достопримечательностях более позднего времени, вернее даже, государственных реликвиях, связанных с именем Георгия Победоносца. Одна из них принадлежит Москве, другая - Ленинграду.

Сегодня невозможно себе представить Московский Кремль без Большого Кремлевского дворца, стены которого были свидетелями многих славных актов отечественной истории. Построенный в 1839-1849 годах Большой Кремлевский дворец до 1917 года был московской резиденцией российских императоров и служил для парадных приемов.

Согласно оригинальному замыслу руководившего его сооружением архитектора К. А. Тона основной второй этаж дворца исполнен в виде ансамбля больших залов, посвященных русским орденам. Залы носили следующие наименования, отчасти сохранившиеся и поныне - Георгиевский, Екатерининский, Владимирский, Александровский и Андреевский. В архитектурном оформлении и убранстве каждого зала нашли отражение мотивы, навеянные символикой соответствующего орденского знака.

Не случайно, очевидно, среди прочих залов этого главного некогда московского дворца особо выделяется зал, носящий имя Георгия Победоносца, покровителя Москвы. В монографии «Художественные памятники Московского Кремля» мы можем прочесть о нем следующее: «Наиболее значительным залом Кремлевского дворца является Георгиевский, перекрытый огромным коробовым сводом: 60 метров в длину, 19 метров в ширину и 17 метров в высоту. Свод опирается на массивные пилоны, перед которыми поставлены декоративные пустотелые колонны, несущие над собой статуи. Эти выполненные скульптором И. Витали статуи олицетворяют области, вошедшие в состав Русского государства. В торцах зала помещен вверху горельеф, изображающий Георгия Победоносца - покровителя ордена... Свободные от лепнины стены зала покрыты белыми мраморными досками с названием воинских частей и именами лиц, награжденных орденом Георгия за военные заслуги».

Выведенные добросовестной рукой специалиста сухие строки не могут передать впечатления, производимого Георгиевским залом в натуре. Своей торжественной простотой и пропорциями этот светский зал напоминает храм. Однако это не храм смирения и молитвы. Сдержанная сила заключена в строгой шеренге величественных колонн, подобной замершей воинской линейке, что еще более подчеркивается равномерным строем уходящих в перспективу массивных и в то же время воздушных люстр. Как прекрасно увековечена здесь российская воинская слава предшествующих веков! Какая плеяда блестящих имен встает перед глазами!

В числе кавалеров ордена первой степени были: генерал-аншеф П. А. Румянцев-Задунайский - за Кагул, генерал-аншеф А. Г. Орлов-Чесменский - за Чесму, генерал-аншеф П. И. Панин - за Бендеры, генерал-фельдмаршал Г. А. Потемкин-Таврический - за Очаков. Все четыре степени ордена имели только фельдмаршалы- М. И. Кутузов-Смоленский, М. Б. Барклай-де-Толли, И. Ф. Паскевич-Эриванский и И. И. Дибич-Забалканский. Генералиссимус русской армии А. В. Суворов, прославившийся своими воинскими победами, имел лишь первые степени ордена. Прихоть императора Павла I, упорно игнорировавшего этот русский военный орден, помешала А. В. Суворову стать полным его кавалером.

Манифестом от 13 февраля 1807 года Александр I утвердил «Знак отличия военного ордена святого Георгия» - «Георгиевский крест», для награждения солдат и унтер-офицеров. В 1856 году были утверждены четыре степени его - два золотых и два серебряных нумерованных креста. В 1878 году учреждается носившаяся на георгиевской ленте медаль «За храбрость», переименованная затем в «Георгиевскую». Она также имела четыре степени.

О многих славных страницах отечественной истории могут поведать мраморные доски Георгиевского зала. Конечно, далеко не всем доведется побывать в этом замечательном храме русской воинской славы, но некоторым - возможно. И тогда, быть может, вспомнив этот незатейливый рассказ о легендарной фигуре победоносного Георгия, они смогут полнее ощутить аромат истории.

Откуда появился герб Москвы - ? Петр I объяснял это так: «Сие имеет начало свое оттуда, когда Владимир, монарх российский, свою империю разделил 12 сынам своим, из которых Владимирские князья возымели себе сей герб Святого Егория».

Казалось бы, все правдоподобно. Святой Георгий или, как звали его в народе, Егорий Храбрый, был один из самых почитаемых на Руси святых, олицетворением воина-защитника. Все знали историю о том, как в стародавние времена он избавил жителей одного города от «великого змия». Сын Владимира Мономаха - князь владимиро-суздальский Юрий Долгорукий выбрал себе гербом изображение Георгия Победоносца, тем более что князь и святой носили одно имя (Георгий, Гюргий, Юрий значили в старину одно и то же). Ну, а затем Святой Георгий перешел на герб наследницы Владимира - Москвы, основанной все тем же Юрием Долгоруким.

Однако все это - только красивая легенда. В древности в русских княжествах просто не было гербов, они - черта исключительно западного средневековья. Ни Киевская Русь, ни Византия не знали геральдики в ее классическом понимании. Само слово «герб» имеет в своей основе немецкий корень, означающий «наследство». Это символ, который передавался из поколения в поколение без изменений.

Русские князья, как и европейские короли и бароны, тоже пользовались символическими изображениями, например, на печатях. Но в отличие от Запада эти эмблемы не передавались по наследству, каждый следующий князь выбирал себе новый символ. Обычно на печати изображался сам князь или покровительствующий ему святой. Долгое время русские следовали византийской традиции, согласно которой правитель в короне или святой с нимбом вокруг головы изображались сидящими на престоле или стоя. На Западе же более привычным было изображение верхом на коне.

Печать Юрия Долгорукого

На Руси всадник на печати впервые появился у Мстислава Удалого, которого в начале XIII в. пригласил на княжение Великий Новгород, тесно связанный торговлей с Западной Европой. Сходную печать имел во время княжения в Новгороде и Александр Невский, родоначальник московских князей. На одной стороне печати изображен князь «сам на коне». На другой стороне поражает копьем змея Святой Федор Стратилат. Он пеший, но держит коня под уздцы.

Когда в 1318 г. в Новгород был приглашен внук Александра Невского московский князь Юрий Данилович, он тоже сделал себе печать по «европейской моде». Первым из правителей Москвы он использовал в качестве эмблемы своего небесного покровителя Георгия Победоносца. Но фигура святого всадника-змееборца недолго служила символом Московского княжества.

Следующий московский князь Иван I Калита (1325-1340) скреплял грамоты печатью с изображением собственного святого покровителя - Иоанна Предтечи. Выполненные в традиционном византийском стиле эмблемы имели и наследники Калиты Семен Гордый (1340-1353) - Святого Симона и Иван II Красный (1353-1359) - Иоанна Предтечу. Правда, Иван Красный пользовался и другой печатью - пеший воин, сражающийся с драконом. Мотив борьбы со змеем - олицетворением зла - характерен для древнерусской и вообще славянской символики.

Эмблемой сына Ивана II Дмитрия Донского (1359-1389) был Святой Дмитрий Солунский, стоящий в полном боевом вооружении. При Дмитрии Ивановиче в Москве впервые стали чеканить монеты, на одних была выбита фигура воина с топором, на других - повернутый боком орел. Орел - царь птиц, как и лев - царь зверей, были традиционными эмблемами великих князей владимирских, титул которых тогда окончательно перешел к московским князьям.

Наследник Дмитрия Донского Василий I (1389-1425) имел печать с традиционным изображением святого покровителя - Василия Кесарийского, но на другой княжеской печати появляется эмблема с фигурой всадника. Существует версия, что этот символ, аналогичный литовскому гербу «Погоня», Василий I получил от своей жены - дочери литовского князя Витовта Софьи.

С Василия I эмблема всадника стала наследственной, то есть приобрела признаки герба. Московский всадник, которого часто называли просто «Ездецом» (наездником), изображался на коне, он держал в руке то копье, то меч, то охотничьего сокола. Следует заметить, что «Ездец» был совсем не похож на изображение Святого Георгия на иконах того времени - верхом на вставшем на дыбы коне, поражающим копьем дракона. Главное же, голову святого окружал нимб.

Георгий Победоносец на короткое время стал символом Москвы во время междоусобной войны при Василии II Темном (1425-1462). Изображение святого было эмблемой главного врага Василия II - его дяди, удельного князя звенигородского Юрия Дмитриевича. Князь Юрий дважды захватывал Москву, был провозглашен великим князем. Свое второе правление Юрий начал с того, что стал чеканить монету с изображением своего небесного покровителя – Георгия Победоносца, поражающего копьем змея. Но Юрий умер, пробыв на престоле всего два месяца.

На печатях Василия II кроме «Ездеца» были и другие эмблемы - изображения религиозных сцен, эпизодов охоты. В конце своего правления Василий Темный стал все чаще использовать великокняжеский символ - сидящего боком одноглавого орла.

Проблема выработки единой государственной символики встает при сыне Василия II Иване III (1462-1505), подчинившем Москве остальные русские земли. Появляется новый герб России - двуглавый орел. Этот царственный орел, с одной стороны, продолжал традицию великокняжеских одноглавых орлов на эмблемах владимирских князей, с другой - символизировал претензии правителя Москвы на императорский титул.

Обычно появление двуглавого орла на гербе России связывают с женитьбой Ивана III на византийской принцессе Софье Палеолог. Однако другая версия, что Иван III принял этот герб, практически идентичный гербу императора Германии («Священной Римской империи»), чтобы обозначить равный статус своей державы с могущественнейшим государством Запада.

Но Иван III не забыл и о существующей уже столетие эмблеме московских князей. Впервые эта символика украсила Москву – 15 июля 1464 г. над воротами Фроловской башни Кремля было установлено вырезанное мастером Василием Ермолиным из белого камня изображение Георгия Победоносца, поражающего дракона. В 1491 г., в связи с перестройкой Кремля, белокаменный всадник был помещен в специально выстроенный в Кремле напротив Спасской башни храм во имя Святого Георгия.

Два символа - «Ездеца» и двуглавого орла - Иван III соединил на появившейся в 1497 г. государственной печати. На одной ее стороне был изображен орел, на другой - конный воин. Наездник теперь поражал копьем дракона, что сближало его с образом Георгия Победоносца. Однако отсутствие нимба говорило, что это - светский всадник-правитель. Печать как бы олицетворяла его «двойной» титул - «великий князь московский» и «государь всея Руси».

При сыне Ивана III Василии III (1505-1533) двуглавый орел на время исчезает, и гербом России служит один московский всадник. Двуглавого орла вернул на государственный герб Иван IV Грозный. Приняв в 1547 г. царский титул, он, конечно, не мог довольствоваться скромной московской эмблемой. На новой государственной печати всаднику нашлось место посередине орла. Правда, в 1561 г. появилась и другая печать, где наездника не было. Вместо него на груди двуглавого орла была личная эмблема Ивана IV - единорог.

Конный воин-змееборец в центре российского орла по-прежнему не связывался со Святым Георгием. Из старинных эмблем перешла трактовка наездника как правителя: «В истинной Московского княжения печати вырезано - царь на коне победил змия». В Западной Европе же обычно видели в фигуре на гербе небесного покровителя. Поэтому, когда в 1659 г. русское посольство прибыло в Италию, тосканский герцог прямо спросил, не святой ли Георгий изображен на груди двуглавого орла. На это русский посол ответил, что нет, «это - Великий государь наш на аргамаке».

Закреплению понимания всадника-змееборца как московской эмблемы мешало использование его изображения в качестве общегосударственного, а не городского символа. В частности, его несли на себе русские монеты. Интересно, что помимо серебряных денег с изображением конного копейщика («копейки»), которые ходили по всей стране, в отдельных городах чеканили мелкую медную монету - пулы с местной символикой. В Москве на пулах изображали не наездника, а сидящего боком одноглавого орла - великокняжеский символ. Документы, касающиеся внутримосковских дел, скреплялись печатью Земского приказа - административного учреждения, управлявшего хозяйством столицы. На этой печати было изображено здание самого приказа.

Окончательное оформление эмблемы всадника, побеждающего дракона, как официального герба Москвы произошло после петровских реформ. В 1722 г. по указу Петра I в России была создана Герольдмейстерская контора, которой Правительствующий Сенат поручил в 1724 г. представить гербы всех русских городов. «Для отправления геральдического художества» пригласили уроженца Пьемонта (Италия) Франциска Санти, в помощь ему придали русского «живописного мастера» Ивана Чернавского.

Выполнение колоссальной задачи по составлению более чем сотни городских гербов затянулось. К тому же Санти попал в опалу. Рисунок герба Москвы был выполнен Санти на основе изученных им древних печатей. Наездник изображался без нимба, как воин, а не святой; повернутым к зрителям вправо. Только в 1728 г., уже после смерти Петра I, появилось описание герба Москвы: «Георгий на коне белом, побеждающий змия, епанча и копье желтые. Венец желтый же, змей черный, поле кругом белое, а в середине красное». Данное описание нетерминологично. У составителей списков гербов на знамена, вероятно, были на руках только цветные рисунки гербов без подробного их описания, на которых золото было передано желтой охрой, поэтому они назвали цвет венца и епанчи желтым. Белый же цвет в геральдике – серебро. Окончательно этот герб вместе с другими городскими гербами был утвержден Сенатом в 1730 г.

Герб Москвы 1730 г.

То, в какую сторону повернут московский наездник, является принципиальной деталью. На всех старинных государственных печатях всадник повернут к зрителю. Русские мастера подходили к изображению на печати реалистично, поворачивали фигуру к зрителю так, чтобы было видно оружие в правой руке.

В то же время в Западной Европе по строгим правилам геральдики фигуры на гербах должны быть повернуты влево (смотреть вправо). Это правило было установлено для того, чтобы всадник или, например, лев, изображенные на щите рыцаря, который он держал у левого своего бока, не казались убегающими от противника. Для московского всадника это выливалось в проблему – либо правая рука не была видна зрителю, либо всадник должен держать копье левой рукой. Первым попытался «развернуть» московского наездника по-европейски Лжедмитрий в начале XVII в., но после его свержения всадник снова был обращен по-старому вправо.

Герб Москвы, оформленный Санти в старинных русских традициях, служил городу почти полтораста лет почти без изменений. В указе 1781 года об утверждении гербов Московской губернии описание московского герба почти полностью повторяет описание 1730 года: “Москва. Святой Георгий на коне против того же как в середине Государственного герба, в красном поле, поражающий копьем черного змия”.

Герб Москвы 1781 г.

Но в середине XIX в. было решено привести гербы российских городов в соответствие с правилами западной геральдической науки. Исправлением гербов руководил «ученый геральдик» барон Бернгард Кёне. На утвержденном в 1856 г. гербе Москвы всадник был повернут от зрителя влево, в соответствии с законами геральдики, и «переодет» из средневековых доспехов в облачение римского воина, чтобы лучше соответствовать образу Святого Георгия. Плащ всадника вместо желтого стал лазоревым (синим), дракон из черного превратился в золотого с зелеными крыльями, а белый конь назван серебряным: “В червленом щите Святой Великомученик и Победоносец Георгий, в серебряном вооружении и лазоревой приволоке (мантии) на серебряном покрытом багряною тканью, с золотой бахромою, коне, поражающий золотого с зелеными крыльями дракона золотым с осьмиконечным крестом наверху копьем.” Чтобы заколоть дракона с левой стороны, всадник на рисунке Кёне неестественно выгнулся в седле. Кроме императорской короны в обрамление добавились за щитом два накрест положенные золотые скипетра, соединенные Андреевскою лентою - знак первопрестольного города. Гербы прочих губернских городов обрамлялись дубовыми листьями.

Герб Москвы 1883 г.

Помимо разворота всадника любопытен также вопрос цвета плаща (епанчи) всадника. В указе 1781 года названы только цвета щита, коня и змия, соответственно – красный, белый и черный. Выяснить, какими были первоначальные, исконные цвета московского герба, помогает его подробное описание, приведенное в статуте ордена святого Георгия, утвержденном Екатериной II 26 ноября 1769 года. Это ближайшее из предшествующих указу 1781 года официально утвержденное описание. В середине орденского креста был помещен московский герб: “…в красном поле Святой Георгий, серебряными латами вооруженный, с золотою сверх оных висящею епанчою, имеющей на голове золотую диадему, сидящий на коне серебряном, на котором седло и вся сбруя золотые, черного змия, в подошве излита, золотым копьем пронзающий”. Изменение в 1883 г. желтого (золотого) цвета плаща всадника на лазоревый (синий) было, возможно, следствием желания герольдии привести цвета московского герба в соответствие с цветами национального флага России – белым, синим и красным (конь белый, плащ синий, щит красный). Стоит отметить, что канонический, то есть утвержденный церковью, цвет плаща святого Георгия – красный, поэтому почти на всех русских иконах он красный, очень редко – зеленый, но не синий.

Москвичи всегда любили свой герб, гордились им. В старину день чествования церковью великомученника Георгия - «Егорьев день» - 26 апреля (6 мая по н. ст.) отмечали в народе как своеобразный день города. Писатель Иван Шмелев описал в своих воспоминаниях беседу московских подмастерьев в один из «Егорьевых дней» XIX в.:
- Москва этот день особь празднует. Святой Егорий сторожит щитом и копием Москву нашу, потому на Москве и писан.
- Как на Москве писан?
- А ты пятак посмотри, чего в сердечке у нашего орла-то? Москва писана на гербу: сам Святой Егорий, наш, стало быть, московский. С Москвы во всю Россию пошел, вот оттуда Егорьев день.

Кроме весеннего «Егория» праздновался еще и «Георгий осенний». В этот день - 26 ноября (9 декабря по н. ст.) 1051 г. митрополит Илларион освятил в Киеве первую на Руси церковь Георгия Победоносца, построенную по велению Ярослава Мудрого, чье имя, полученное при крещении, было Георгий.

После революции 1917 года герб Москвы был упразднен. Новый герб города с советской символикой был составлен архитектором Д. Осиповым и утвержден Президиумом Моссовета 22 сентября 1924 года.. Новым герб имел советскую и «промышленную» символику. В сознании москвичей этот герб так и не прижился.

Герб Москвы 1924 г.

Распоряжением мэра Москвы “О восстановлении исторического герба Москвы” 23 ноября 1993 года столице был возвращен ее древний герб. В положении о гербе сказано: “На темно-красном щите (отношение ширины к высоте 8:9) развернутый вправо Георгий Победоносец в серебряных доспехах и лазоревой приволоке (мантии) на серебряном коне, поражающий золотым копьем черного змия”.

Герб Москвы 1993 г.

Итак, слились в одно разворот направо от Санти и синий плащ от Кёне. Кроме этого, современное исполнение герба Москвы грешит и другими странностями: – на изображении герба Москвы всадник как и дракон - чёрного цвета, что не соответствует блазону (описанию герба). – золотое копье, преимущественно проходящее по «серебряным» коню и всаднику не соответствует правилу тинктур. В геральдике запрещено наложение золота на серебро и наоборот. Единственное принятое исключение – герб Иерусалимского королевства.

В отличие от дореволюционного периода, в настоящее время изображения Святого Георгия на гербах Москвы, Московской области (бывшей губернии) и на центральном щитке российского герба отличаются друг от друга. Московская область поместила в своем гербе изображение Святого Георгия, выполненное Кёне, - античный всадник, повернутый влево; то есть на двух московских гербах всадники смотрят в разные стороны.

Герб Московской области

В царской России герб на груди государственного двуглавого орла всегда совпадал с московским гербом. В Российской Федерации это не так. Всадник-змееборец с герба РФ повернут в правую сторону и очень похож на Георгия с городского герба. Однако изображения не идентичны. Московский всадник вооружен золотым копьем, а российский - серебряным; конь под московском наездником скачет, под российским - идет шагом; дракон на московском гербе распластался на лапах, на российском змей опрокинут навзничь и попирается конскими копытами.

Широко известен образ святого Георгия-змееборца. В каноническом виде – это всадник, поражающий копьём дракона. Но канон такой сложился не сразу.

Чудо святого Георгия о змие с житием.

Кто-то из иконописцев считал, что Георгий Победоносец смирил чудовище словом Божьим, а не оружием, кто-то же, казалось бы, терялся в выборе того, чем поразил отважный Георгий Георгиевич, родом из Каппадокии, крылатого монстра. Тут показателен пример с иконой из церкви Успения Божьей матери села Погост-Саблё Батецкого района Новгородской области, что в бывшей Водской пятине Господина Великого Новгорода. Икона хранится в музее в Новгородском кремле.

Икона из церкви Успения Божьей матери села Погост-Саблё Батецкого района Новгородской области, что в бывшей Водской пятине Господина Великого Новгорода. Хранится в музее в Новгородском кремле.

На произведении, созданном в конце XVI – начале XVII веков, где-то во времена правления царя Бориса Годунова, изображено Чудо святого Георгия о змие с житием. И там будущий великомученик поражает змия не копьём, как все мы привыкли видеть, а мечом! Почему так?

Святой Георгий поражает змия мечом, а не копьём.

Начнём с того, что свой главный подвиг отважный воин Георгий совершил при императоре Диоклетиане, когда не отрёкся от своей веры, несмотря на многочисленные пытки. Собственно, на иконе изображено не только змееборчество, но последние дни жизни прославленного святого.

Образ стал широко известным в мире.

Когда начались гонения на христиан, Георгий раздал имущество бедным и перед императором открыто объявил себя христианином. Его арестовали и стали пытать в течение семи дней он подвергался страшным мучениям, но всегда раны исцелялись чудесным образом: кололи копьями, давили тяжёлым камнем, пытали колесом, утыканным ножами и мечами, кидали в яму с негашёной известью, перебивали кости на руках и ногах, заставляли ходить в раскалённых докрасна железных сапогах, избивали плетьми и даже травили ядами.

Хотя свой главный подвиг христолюбивый воин совершил вовсе не этим.

Георгий перенёс все эти мучения и не отрёкся от Христа. После безрезультатных уговоров отречься и принести языческое жертвоприношение, на восьмой день его приговорили к смерти посредством отсечения головы.

А тем, что принял мученическую смерть, но не отрёкся от христианской веры.

Откуда же тогда змий взялся? А вот тут самое интересное. Если греки считали, что Георгий победил змия перед гибелью, отправляясь к Диоклетиану, но славяне верили, что святой Георгий совершил подвиг посмертно! Но так ли это важно? Главное, что у этой истории был happy end.

Произошло это 1700 с лишним лет назад при императоре Диоклетиане.

В окрестностях города Бейрут близ Ливанских гор в озере жил змей, нападавший на людей. Правил городом царь «грязный идолопоклонник, беззаконник и нечестивец, беспощадный и немилосердный к верующим во Христа». Народ, напуганный чудовищем, пришёл к нему, с вопросом, что же делать. И царь предложил составить список горожан и по очереди отдавать своих детей на растерзание змею, пообещав, когда придёт его очередь, отдать на смерть свою дочь. Исполнив своё обещание, царь «нарядил свою дочь в пурпур и виссон, украсил золотом и драгоценными камнями, и перлами» и повелел отвести к змею.

Мучали Георгия Георгиевича семь дней.

Георгий же, увидев плачущую царевну, спросил у неё о причине её скорби и, узнав о чудовище, пообещал её спасти. «Осенив себя крестным знамением и призвав Господа, со словами: - „во имя Отца, и Сына, и Святого Духа“, - устремился на коне своём на змея, потрясая копьем и, ударив змея с силою в гортань, поразил его и прижал к земле; конь же святого попирал змея ногами». Хотя отметим, что в некоторых вариантах истории змей был поражён исключительно силой молитвы святого.

А на восьмой обезглавили.

Впрочем, точнее сказать, смирён, так как не насмерть его поразили. Затем Георгий приказал царевне связать змея поясом и вести его в город. Народ был удивлён возвращением царевны и, увидев змея, в ужасе стал разбегаться. Георгий обратился к ним со словами: «Не бойтесь! Если веруете в Христа, в которого верую я, то увидите ныне спасенье своё». А после этого обезглавил мечом змея, труп которого жители вынесли за город и сожгли. Данное чудо способствовало обращению местных жителей в христианство.

Но в памяти народной Георгий Победоносец навсегда остался, благодаря спасению царевны и целого города в современном Ливане от змея.

Иконописный подлинник приводит следующее пространное описание сюжета, который должен быть изображён на иконе: «Чудо святого Георгия, како избави девицу от змия, пишется тако: святый мученик Георгий сидит на коне белом, в руке имеяше копие и оным колол змия в гортань; а змий вышел из езера вельми страшен и велик; езеро велико, подле езера гора, а на другой стране гора же, а на брезе езера стоит девица, царская дщерь, одеяние на ней царское вельми преизрядное, поясом держит змия и ведет поясом змия во град, а другая девица ворота градския затворяет; град кругом его ограда и башня, с башни смотрит царь, образом рус, брада невелика и с ним царица, а за ними боляре, воины и народ с секирами и копиями».

Поразив змия копьём, Георгий потом убил его мечом в городе.

Однако в большинстве случаев на иконах изображают сокращённую композицию: конный воин поражает копьём змия, а с небес его благословляет Христос или его рука. Иногда над главой Георгия изображают ангела с венцом в руках. Город на иконах обычно изображают в виде башни. Отличительной чертой русских икон, изображающих этот сюжет, является то, что Георгий поражает дракона копьем не в глаз, как в западной живописи, а в пасть.

И если на большинстве икон он изображён в момент победы над драконом, то на некоторых – в момент расправы над ним.

Но, как видим, был и другой образ. Ещё более краткий. Где изображён не момент победы всадника, усмирения змия, а его смерти от меча конного христолюбивого воина.

Начнём с дня сегодняшнего. Обратимся непосредственно к изображению на гербе Москвы:

Мы видим всадника в латах, поражающего копьём странное существо, напоминающее змея с четырьмя когтистыми лапами, крыльями и крокодильей пастью. Что это за странное животное, победу над которым понадобилось увековечить в городской символике? А может быть, это просто символ? Точно такой же, как и сама эта победа?

Посмотрим на более ранние варианты этого изображения:

Мы видим тот же сюжет, но несколько ранее - таким оно было в 1730г. Туловище Змея здесь заметно сократилось. Впрочем, правильнее будет сказать, что Змею в более поздних вариантах зачем-то дорисовали ещё две лапы. Отвлечёмся от наивного мировосприятия, которое сегодня принято приписывать нашим недалёким предкам, сосредоточимся на символике, свойственной человеку во все времена, и попробуем ответить на вопрос: кого нам напоминает этот Змей? Посмотрим на следующий рисунок:

Похож, не правда ли? А ведь это герб одного из царств того периода. Чтобы стало понятнее, вот он же в современной трактовке:

Так кого же побеждает св. Георгий, если обратиться к символизму, а не воспринимать рисунок буквально? Он побеждает Казанское царство. Последний из рисунков представляет нам современный герб города Казани…

Могло быть так, что в честь победы над великим Казанским царством, на гербе столицы княжества Московского появилась подобная памятная символика? Более чем. Но постойте, а разве Казань была взята не Иваном Грозным? При чём здесь Георгий, ведь не было у власти в то время никаких «Георгиев»? Удивительно, но ответ кроется в прозвище Ивана IV - «Грозный».

Как мы помним, имена тогда в Московии были популярны греческие и Георгий одно из них. Но у этого имени есть варианты. Например - Егорий. Так называли св.Георгия поморы, что можно видеть на примере беломорского эпоса в стихах, в таких творениях как «О Егории Храбром» или «Егорий и змей», что представлены в трудах А.В.Маркова, открывшего в начале 20 века былинную культуру у поморов. Так вот, «Егорий», это не единственный вариант имени «Георгий». Второй больше соответствует содержанию…

Ивана IV называли Грозным. Однако, с учётом того, что за всё время его правления - 42 года! - казнено было около 4,000 человек, причём все решения были утверждены Боярской Думой, и на фоне зверств, учиняемых европейскими правителями, его впору было бы наградить эпитетом «Миролюбивый», а не «Грозный». Следует признать, что присущее ему прозвище дано бы не за ведение внутригосударственной политики, а за что-то другое. За что - понятно: помимо внутренней политики, есть политика внешняя. Грозным Иван IV(как, впрочем, и его отец) был прозван исключительно за свою воинственность.

Но ведь на греческом, к которому все царские имена и восходят, слову «воинственный» соответствует имя Игорь. Игорь… Егор… Какую огласовку следует предпочесть в той или иной земле? Известно, что простой народ царя Ивана IV «Грозным» не называл и даже пресловутый «Казанский летописец», посвящённый взятию Казани, отзывался о царе с уважением. Логично предположить, что грозным царя называли те, кто был близок к власти, хорошо обучен и несомненно владел греческим, хотя бы в минимальном объёме. Вот и получается: Иван Воинственный.

Что есть прозвище, как не второе имя? «Воинственный» - Игорь (Егорий) - Георгий. С другой стороны, у «Георгия» есть своё значение в греческом и означает оно - «землепашец». Справедливо ли будет поставить «землепашца» рядом с «воином» - Георгия рядом с Игорем? Можно пуститься в пространные объяснения, что переписчики как всегда всё перепутали и воинственного «Игоря» через «Егория» превратили в «Георгия». Конечно, могло быть и так, но вероятнее всё же другое.

Согласитесь, что столь грандиозное событие, коим без сомнения, является победа над величайшим царством Казанским, не могло не отразиться не только в геральдике, но и в народном творчестве. И оно действительно отразилось. Может быть стихийно, но скорее всего, благодаря специально обученным государя московского людям, в различных землях княжества Московского стали появляться героические сказания о деяниях Московского князя. Надо думать, что именно по причине централизованного распространения и согласованной в деталях легенды, эти сказания столь мало и незначительно отличаются друг от друга, что в московских землях, что в ярославских, что в поморских.

Но давайте же обратимся непосредственно к этому «народному» творчеству. Речь идёт про историю о «Никите Кожемяке». В этой сказке фигурирует небезызвестный Змей Горыныч, которого герой Никита должен будет победить. Нас интересует один очень характерный фрагмент из данного сказания: Герой и Змей занимаются тем, что делят промеж собой землю. Причём, не как-нибудь, а межеванием, то есть прокладывают по границам своих земель (царств) широкий ров. В нашем случае имя Георгий (греч.: землепашец) как нельзя лучше отражает этот процесс.

1. и на гербе Московского княжества и в сказании о Никите кожемяке отражена борьба с неким Змеем;
2. победитель Змея на московском гербе носит имя Георгий, то есть, «землепашец», тем же самым занимается герой сказки и собственно Змей;
3. до наших дней в районе реки Волги действительно сохранились следы очень старых оборонительных сооружений;
4. Никита из сказки, пропахавший со Змеем межу, в переводе с греческого - «Победитель», св. Георгий (греч.: землепашец) также носит прозвище «Победоносец».

Становится понятно почему в русских сказках так популярно имя «Иван» - «Иван, божьей милостью, господарь всея Руси и великий князь», воистину, достоин подражания. Не вызывает более вопросов и почему на гербе Московского княжества появляется Георгий Победоносец, поражающий «Змея» - это не что иное, как отображение сюжета о взятии Казани Иваном IV. Более того, становится понятным и что это собственно за «змей» и что он символизирует. Конечно, к змею это фантастическое существо не имеет никакого отношения. Это не что иное, как символ высочайшей власти - Василиск. Слово также имеет греческие корни и означает «царь». То же значение имеют «Базилевс» и «Василий».

Было бы очень интересно взглянуть на карту Тартарии до завоевания Иваном Грозным Новгородского, Казанского и Астраханского царств. Являлись они самостоятельными государствами или входили в состав Тартарии? Самая ранняя карта, которой мы располагаем, создана лишь в 1593г. (Автор Герард де Йоде, Антверпен) как части Московии:

Вероятно, на гербе Московского княжества мы можем наблюдать один из этапов падения Великой Тартарии, знаменующий собой взятие Казанского царства. Обратим внимание на то, что именно символ царственной власти и Казани - василиск - оказался попранным на Московском и на Российском гербе:

Вероятно, не случайно именно Казани придавалось столь большое значение. Вероятно, именно Казань на тот период обладала всей полнотой власти над окружающими княжествами и до своего падения и последующего переноса столицы в Тобольск, являлась центром Великой Тартарии.

P.S.: Обратите внимание на три короны, что присутствуют в гербе царства Российского. В следующий раз мы обратимся к эпическому творению, послужившему основой для сюжетов почти всех так называемых русских народных сказок: «Сказание и трёх царствах: Медном, Серебряном и Золотом», а заодно попробуем выяснить где находились и куда исчезли три русские царства: Славия, Артания и Куявия.